Искушение. Сын Люцифера - Страница 46

Так… Спокойно, спокойно!.. Всё? Нет, не всё. Передачи такой не оказалось. По крайней мере, я её не нашел в программе. Да… Чего там «по крайней мере»! Не оказалось, и всё! Нет ни хуя такой передачи! Нет! Вот программа передо мной лежит. Черт подери! Хотя черта-то, пожалуй, мне теперь лучше как раз и не вспоминать. Всуе.

Итак, итак, ладно! Не будем отвлекаться. Что же мы в итоге имеем? Давайте всё по полочкам разложим. И проанализируем.

Вариант первый. Подстава. Бред полный, но предположим. Меня вели, выслеживали (кто?! зачем?! кому я на хуй нужен?!), подловили момент, когда я сел на лавочку (ведь заранее они этого знать не могли! я и сам не знал), и подкатили ко мне под видом телевизионщиков. Специально, чтобы вручить торжественно десять штук ненаших денег… Великолепно! А, ну еще писульку с меня какую-то бутафорскую взяли, чтобы всё правдоподобно выглядело. А то как же мне иначе-то 10 тысяч баксов было всучить? Предлог же нужен был! Благо-видный. Так-то ведь я не возьму еще, чего доброго! Я же гордый.

Ну, в общем, таинственные доброжелатели. Которые обо мне таинственно — и тайно, опять же! — пекутся и заботятся. Никогда, блядь, до этого — сорок лет уже! — не заботились, а тут вот вдруг приспичило! Специально для этого целую комедию с переодеванием устроили. С песнями и плясками. С телекамерой и микроавтобусом. И с иглоукалыванием пальца. (Игорь покосился на палец. Ранка уже почти зажила.) Водевильчик этот дешевый.

А договор с кровью — это так! Это чепуха! Это просто для правдоподобия. Для соблюдения таинственности и конспиративности. Договор никакого значение не имеет! Они его, наверное, уже вообще в ближайшую урну выбросили. Чтобы на улице зря не мусорить.

Н-н-да… Очень соблазнительная версия. Очень! Всё прекрасно объясняющая. Главное, что правдоподобная! Ладно, оставим это. Пока. В запасе. На самый крайний случай. Поехали дальше.

Вариант второй.

Всё то же самое, но только это не доброжелатели, а как раз наоборот. Недоброжелатели. Тоже такие же тайные и сверхтаинственные. Непонятно к тому же, чего от меня вообще хотящие. Чего им, блядь, от меня надо-то? Я же гол как сокол! Чего с меня взять? Ну, не важно. Чего-то, значит, надо. Сейчас они пока меня заманили и заставили — обманом! обманом! — взять деньги — под любым предлогом! просто насильно всучили! впарили! — а вскоре объявятся опять и тогда уж покажут зубы и потребуют эти их денежки отработать. Пожалте, мол, дорогой наш Игорь Иванович, теперь на правёж! Любишь кататься — люби и саночки возить! Долг платежом красен! Ну, и так далее. Десять штук-то… В общем, короче, всё ясно.

Бред и ахинея в квадрате!! В кубе!!! Бред, бред, бред! Единственное утешение, что душу я тогда продал все-таки не дьяволу, а просто каким-то беспросветным мудакам. Которые решили зачем-то со мной связаться. Имели такую глупость. Всё лучше!

Н-да-а-а!.. Ладно, пошли дальше.

Вариант третий. А что, собственно, «вариант третий»? Нет же никакого «варианта третьего»! Всё, вроде? Все более-менее разумные («разумные!..») варианты на этом, кажется, и закончились?.. Так… так… Да! Всё! Больше никаких естественных вариантов, вроде, нет? Остались, блядь, одни только сверхъестественные.

Точнее, один только сверхъестественный. Один-единственный. Единственный реальный. А именно: что всё это правда. Что дьявол действительно есть, и я только что действительно подписал с ним договор. Продал душу.

Бред!!! Бред-бред-бред! Бред-бред-бред-бред-бред!! Нет же никакого дьявола. Нет! Не-ту!! Я в это не верю! Не-ве-рю! Как он выглядит? Как девица в джинсах? И с микрофоном? Чушь! Чушь!! Не может этого быть! Не может!! Не может вот — и всё!.. Не может-то не может — а деньги? Деньги могут? Деньги тогда откуда? Вот же они. (Игорь повертел в руках конверт, достал из него пачку долларов.) Они же есть? Есть! Ну, так?..

Еб твою мать! Игорь почувствовал, что внутри у него образовалась какая-то черная ледяная пустота. Вакуум. Что бы он ни говорил, как бы перед самим собой ни ерепенился, ни хорохорился, ни острил, ни шутил и ни балагурил — она не исчезала и не рассасывалась. Более того, становилась всё мрачнее и мрачнее. Он чувствовал себя как человек, только что совершивший какую-то страшную и непоправимую то ли глупость, то ли ошибку и начинающий сейчас это потихоньку осознавать. Прозревать.

На хуй мне нужны были эти проклятые доллары! На хуй я вообще во всё это ввязался!! Сказал бы: нет — и всё! Крови, мол, боюсь — извините! Да мало ли что можно было сказать!.. Нет — и всё! Баста! Разговор окончен. Катитесь вы, ребята, со своим договором… к едрене-фене! Вот ч… А, да! Никаких теперь «ч» и «д»!.. Господи-боже мой! Да неужели я во всё это верю? Я! Который и в церкви-то никогда в жизни не был! Господи! 21-й век на дворе! Кругом компьютеры-интернеты! А я, видите ли, черту душу продал! А? Угораздило же меня. С ума сойти! Неописуемо!

Игорь всеми силами старался сохранить присутствие духа, но удавалось ему это с трудом. Ему становилось все более и более не по себе. Он чувствовал себя так, словно он вообще теперь выпал из мира людей. Будто он теперь уже и не человек вовсе! У всех есть душа — у него одного только нет! Он её продал. Сатане. И обратно дороги нет. Всё! У всех, у любого, даже у самого-самого страшного и закоренелого преступника, у убийцы, насильника — это все-таки люди, плохие, но люди! — у любого есть надежда на милосердие божие, а у него нет! У него у одного нет! Он вообще больше не человек. Изгой! На нем теперь клеймо Сатаны. Печать Дьявола.

Игорь побродил бесцельно по пустой квартире. На душе у него становилось все тоскливее и тоскливее. Не зная, что делать, он снял трубку и позвонил старому институтскому приятелю. Одному из тех немногих, с кем он еще до сих пор поддерживал отношения. Тот, к счастью, оказался дома. После обычного обмена приветствиями и последними новостями («Машка-то, слышал, развелась!» — «Да ну?») Игорь перешел наконец к главной теме своего разговора, ради которой он, собственно, и звонил.